Как не стать гражданином Архипелага бананово-кокосовых островов

Осень. Самое время начинать копить денежки для того, чтобы летом махнуть на концерт East 17 в Лондон или в поход по пивбарам Праги. Однако, помимо сколачивания капитала, советуем сразу заняться получением зарубежного паспорта. Если упустить время, придется обращаться не в государственные органы, а в коммерческие фирмы, где с вас и денег сдерут больше, и могут обмануть…

Читать далее →

Но у меня не получилось

В десятом классе у меня появилась навязчивая идея — стать актрисой. И когда мои одноклассники после уроков бежали заниматься с репетиторами или тусоваться у кого-нибудь на квартире, я возвращалась домой, запиралась в своей комнате и, стоя перед зеркалом, читала знакомую до боли любому абитуриенту театрального института вступительную программу: стихи, басня и проза. Моя мечта об артистической карьере, естественно, не внушала родителям особого восторга:

— Ты что! Ну посмотри на себя со стороны. актриса должна быть талантливой или красивой. А у тебя нет ни того, ни другого.

Я на них не обижалась, потому что знала: все, что они говорят, — полная ерунда. Единственным моим недостатком было полное отсутствие голоса и слуха. Конечно, голос и слух у меня все-таки были, но они всегда существовали независимо друг от друга.

Итак, я решила поступать в театральный и первым выбрала ГИТИС. Программа у меня была самая обыкновенная — стихотворение Цветаевой, рассказ Бунина «Легкое дыхание» и басня Крылова «Зеркало и обезьяна».

В маленьком скверике напротив института уже собралось много народу. Абитуриенты были самые разные: лысеющие юноши, пожирающие глазами длинноногих девушек, патлатые хиппи, панки с зелеными волосами и, конечно, маленькие, наивные школьницы вроде меня. На одной из скамеек я увидела двух молодых людей. Один из них, здоровый и рыжий, с такой силой прижимал к себе гитару, словно кто-то собирался ее у него отнять. Другой показался достаточно симпатичным для того, чтобы я с ним познакомилась:

— Здравствуйте, скажите, а кто набирает?

— Во народ, собирается поступать и не знает, кто набирает, — сказал он, оценивающе оглядывая меня с головы до ног, — Бородин, режиссер ТЮЗа.

— А какие у него критерии в системе отборе студентов? — спросила я, с трудом понимая смысл сказанного.

— Господи, откуда ты такая взялась?

— А что, разве не понятно — из Голливуда.

В этот момент к нам подошла девушка в коротком черном платье. На груди у нее был огромный вырез в форме сердца.

— Что, Серж, опять пристаешь к малолеткам? — спросила она, затягиваясь сигаретой сиреневого цвета.

Ответа на свой вопрос мне так и не удалось получить — в эту минуту за моей спиной раздался звучный голос:

— Кто пойдет в первой пятерке?

«Что зря время терять?» — подумала я и побежала к дверям института. За мной устремился молодой человек с гитарой.

Экзаменаторов было трое — мужчина лет сорока, больше похожий на профессора математики, чем на преподавателя театрального вуза, и две миленькие старушки.

— Ну, кто самый смелый? — спросил экзаменатор-мужчина.

Самым смелым оказался все тот же гитарист. Небрежной походкой он вышел на середину зала и с задумчивым видом стал осматривать стены аудитории. Похоже, его в первую очередь волновало, как давно здесь делали ремонт.

— Что вы нам будете читать? — поинтересовалась одна из старушек.

Молодой человек взял в руки гитару и, глядя куда-то в потолок, запел:

— Эх, полным, полна моя коробочка, есть в ней ситец и парча…

— Спасибо за пение, может, все-таки почитаете чего-нибудь? — вежливо перебил его преподаватель.

Но абитуриент не обращал на реплики экзаменаторов никакого внимания. Достав из кармана носовой платок, он громко высморкался и повторил в том же духе:

— Эх, полным, полна моя коробочка…

— Мы это уже поняли, вы будете что-нибудь читать или нет?

— Эх, полным полна моя коробочка…

На этот раз его дослушали до конца. После небольшой паузы одна из старушек робко спросила:

— Простите, а кого вы собираетесь у нас играть?

— Как кого? Коробейников. Ведь и их должен кто-то играть.

— Должен, — согласился экзаменатор-мужчина и попросил гитариста остаться.

— Кто пойдет следующим?

Следующим пошел мальчик в строгом черном костюме.

— Что вы будете нам читать?

Мальчик полминуты размышлял над этим вопросом, потом махнул рукой и сказал:

— Вы знаете, я сейчас что-то не в настроении, давайте я в следующий раз приду?

— Можете вообще не приходить! Итак, сегодня кто-нибудь чего-нибудь прочтет? — спросил экзаменатор, явно начиная сердиться.

«Пойду, успокою мужчину», — решила я и вышла.

— Что вы будете читать? — прозвучал риторический вопрос.

— Цветаева. «Мой ученик», — как можно громче произнесла я.

— Можно потише, мы не глухие.

— Конечно, можно, — радостно ответила я.

После первой фразы все члены комиссии дружно опустили глаза и начали что-то писать. Видимо, Цветаева в моем исполнении их не заинтересовала. Что ж, возможно, Бунин им понравится больше.

— «Сейчас второй час ночи. Я крепко заснула, но тотчас же проснулась», — тихо начала я рассказ. Мужчина продолжал что-то писать, бабушки слегка задремали. Чтобы как-то спасти положение, я собралась с силами и заорала:

— «Нынче я стала женщиной»!

Бабушки от испуга подпрыгнули на стульях, экзаменатор поднял удивленные глаза и внимательно посмотрел на меня:

— Это правда?

Чтобы впрямую не отвечать на такой деликатный вопрос, я повторила фразу, но несколько тише:

— «Нынче я стала женщиной».

— Замечательно. Но знаете, девочка, чтобы до конца прочувствовать этом рассказ, вам действительно для начала надо стать женщиной. Кто следующий?

Я села на свое место вся красная от стыда и злости — готовишься целыми днями, стараешься, а тебе тут задают дурацкие вопросы о половой зрелости.

Двум оставшимся девочкам не дали и пару слов сказать. Как только они открывали рот, им говорили:

— Спасибо, достаточно.

Я решила не расстраиваться из-за первой неудачи, и через неделю я отправилась в Щукинское училище. Народу там было больше, чем в ГИТИСе.

На этот раз курс набирала женщина. Кто она такая, чем занимается — не знал никто. Я и еще одна девушка — Катя — вошли в большой зал, на стенах которого висели фотографии отличившихся студентов.

— Ну что, поехали? — бодро произнесла женщина, рядом с которой сидели два парня.

— Поехали, — сказала Катя и пошла читать. Делала она это действительно здорово. На время я даже забыла, зачем пришла, настолько мне понравилась ее Настасья Филипповна из «Идиота». На комиссию, а особенно на двух студентов, она тоже произвела сильное впечатление — они слушали ее, не перебивая.

— Скажите, чем вы вообще занимаетесь? — спросила женщина.

— Ничем, готовлюсь стать актрисой.

— Похвально, а теперь спойте.

Катя запела мягким низким голосом:

— «Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, джентльмены, бароны и леди…» Это была известная песня Вертинского о проститутке. На последних словах, которые звучали примерно так: «И тогда я плюю в ваши потные морды, привет эмигрантам. Свободный Париж!» Катя схватила стул и со всей силой швырнула его в сторону комиссии. Слава Богу, экзаменаторы успели спрятать головы под стол, иначе кому-нибудь из них пришлось бы плохо. Секунд пять стояла гробовая тишина. Затем над столом появилось испуганное лицо женщины.

— Деточка, вы так у нас или кого-нибудь убьете, или же всю мебель сломаете. Ну вообще, вы мне понравились. Приходите через неделю на второй тур.

После этого наступила моя очередь.

Начала я с «Униженных и оскорбленных» Достоевского. Однако после столь блестящего выступления моей предшественницы мне тоже захотелось выделиться. Упав со всего размаха на пол, я поползла на четвереньках одновременно произнося жалобным голосом:

— «Я ведь знаю, Ваня, как ты меня любил…»

Женщина с интересом наблюдала за моими движениями. Наверное, она хотела понять, что я ищу на полу. Странно, но меня ни разу не перебили.

— Так, что вы нам споете? — поинтересовалась экзаменатор.

«Все — пропала», — подумала я, но тут же вспомнила совет, который дал мне один знакомый: «Свои недостатки надо подчеркивать, а не скрывать. И, следуя его наставлению, я завопила:

— «Ой цветет калина, в поле у ручья!»

По выражению лиц экзаменаторов я поняла, что меня слышно далеко за пределами института. В середине моего вокализа комиссия начала нервно смеяться.

— Девушка, где вы этому научились? — спросил меня один из студентов.

— Этому научиться нельзя, — небрежно ответила я.

— Замечательно, а теперь изобразите нам что-нибудь. Например… яичницу.

Я опять же со всей силой плюхнулась на пол и вытаращила глаза.

— Господи, что это такое? — испуганно спросила женщина.

— Как что — яичница-глазунья.

— Понятно. Ладно, непревзойденная исполнительница русских народных песен, приходите на второй тур.

Целую неделю я была как в тумане. Никого не слышала, ничего не видела. Господи, меня взяли на второй тур.

Радостная, я прибегаю на прослушивания. Но вместо уже полюбившейся мне тетки за столом почему-то сидит какая-то старая грымза в очках.

Выхожу и начинаю читать. Чувствую, что выходит хорошо. Даже эта малоприятная мымра начала в такт кивать мне головой.

— Подойдите, пожалуйста, поближе, — попросила она меня.

Подхожу. Женщина снимает очки и долго всматривается в мое лицо.

— Знаете, я вам честно скажу, читаете вы хорошо. Но с таким грубым лицом, вам не стоит становиться актрисой.

Думаю, что любой девушке было бы неприятно услышать такое высказывание, а мне, которая считала, что мое лицо украсит любую сцену, это было неприятно вдвойне.

Я вылетела из аудитории и громко зарыдала. Через минуту ко мне подбежал мальчик, сидевший в комиссии, и начал успокаивать:

— Не плачь. Ты очень здорово читала. Просто в следующий раз оденься получше, макияж сделай. Извини, но тебе это необходимо. И обязательно иди поступать.

Я что-то нечленораздельно промычала ему в ответ и отправилась домой.

 

Следующим по плану у меня шло Щепкинское театральное училище. Около института толпились до боли знакомые люди: мальчик, мечтающий сыграть коробейника, девочка с разрезом на груди, Катя и много других знакомых лиц.

Мы с Катей опять решили пойти вместе. Перед нами вышел тот самый мальчик в черном костюме, который отказался читать в ГИТИСе.

— Что вы нам будете исполнять? — спросила маленькая рыженькая тетя с огромным бантом на голове.

Мальчик опять полминуты подумал, потом махнул рукой и сказал:

— Вы знаете, я сейчас не в настроении, можно я в следующий раз приду?

— Конечно, можно, — радостно ответила женщина.

— Кто следующий?

Катя вышла на середину комнаты и начала читать. Читала она просто великолепно.

— Спасибо, покажите, пожалуйста, например, ну… горячий уголь.

Катя подошла к столу, взяла графин с водой и вылила его на себя, звучно шипя при этом. Однако рыженькая тетя не удивилась — видела и не такое.

— Большое спасибо. Кто следующий?

Следующей пошла я. Мое «Письмо Татьяны к Евгению Онегину» произвело на нее впечатление, только несколько иное, чем я хотела.

— Девушка, если вы когда-нибудь еще захотите почитать стихи, а особенно Пушкина, то постарайтесь, чтобы рядом никого не было, — ехидно пробурчала она.

— А хотите, я вам русскую народную спою?

— Нет! — закричала женщина, заранее предвидя что-то нехорошее.

В общем, меня не взяли. Нигде. А, может быть, просто дали год на размышление?

Алиса ГЛЕБОВА

УЧЕНЫЕ-УБИЙЦЫ

Одна из самых опасных тенденций современного преступного мира — производство отечественными дельцами сильнодействующих синтетических наркотиков. Наиболее «популярный» из них — триметилфентанил, по своему воздействию на человека в сотни раз опаснее, чем героин. Это вещество создано в подпольных лабораториях России и США в одно и то же время совершенно независимо друг от друга. Такой прогресс с российской стороны объясняется очень просто: в стране осталась масса незагруженных производственных мощностей тонких химтехнологий и безработных высококлассных специалистов, без которых производство триметилфентанила и других синтетических наркотиков невозможно. Кстати, в России состав синтезировали по заказу наркодельцов четверо талантливых студентов-химиков Казанского университета. Недавно сотрудники милиции раскрыли группу, наладившую в Кирове, на базе университета, производство другого мощного наркотика — фенциклидина, являющегося галлюциногеном.

Еще один печальный рекорд: русские «Кулибины» научились производить в домашних лабораториях наркотик тринисилсинтолин, который до сих пор делали только по ту сторону океана. Одного грамма «трина» достаточно для производства десяти литров вещества, более сильного, чем героин или кокаин.

ЛИЦО ВРАГА

Сейчас у наркодельцов можно купить буквально все: LSD 25, XTC, фенамин, спид, героин, грибы, «траву», кокаин… Цены на них выше, чем в Нью-Йорке: LSD — 20 — 25 долларов, XTS — 50 — 80, фенамин — 10 за дозу, кокаин — 200, спид — 15 за грамм.

Но многих это, увы, не останавливает. Так остановите вы! Если ненароком в кармане друга или косметичке подруги увидели нечто подозрительно похожее на наркотик — это повод для серьезного разговора. И стесняться тут нечего. Ведь случись вашему другу упасть на рельсы — вы же кинетесь его вытаскивать из-под поезда? Так вот в случае с наркотиками — то же самое, только эшелон смерти будет давить близкого вам человека лет пять-семь (в зависимости от убойной силы таблеток, ампул и прочего). Итак, запомните: фасовка LSD представляет собой маленький безобидный квадратик бумаги (0,5 х 0,5 см). Сейчас распространено очень много видов этой «кислоты». Она может быть и в жидком виде (питерская «кислота»), и в форме кристаллов, и в виде бумаги: «марио», «спирали», «симпсоны», «велосипеды»… В наркоманской среде в целях конспирации ее называют «кислой», «бумагой», «люсей».

XTC — это таблетки, содержащие в себе смесь разных наркотиков. У наркоманов они считаются сейчас наиболее модными, так как вызывают необыкновенное ощущение полного счастья, любви и гармонии с окружающими. Препарат обладает очень высоким уровнем поражения клеток головного мозга. Таблетки могут быть разного цвета. Чаще всего они белые, но бывают розовые и розовые в крапинку. Видов XTC очень много («плейбой», «бочки», «летающие тарелки», «быки», «серп и молот»). Отличаются они формой, рисунками и, конечно, силой действия. Употребляют этот наркотик также по-разному. Таблетку можно съесть, растворить и использовать внутривенно, растолочь и вынюхать.

Фенамин и спид — это порошки, которые используются наркоманами в качестве стимуляторов. Причем спид считается «лошадиным допингом».

Героин — тоже порошок — белый или серовато-коричневый. Им торгуют в основном студенты-иностранцы. Грамм героина тщательно заворачивают в бумагу и целлофан в форме маленького шарика (продавцы держат его во рту и в случае опасности могут легко проглотить). Наркоманы называют этот наркотик «герой», «герасимом», «ейгем».

Грибы встречаются в форме перемолотого порошка или целых специально приготовленных грибов.

Кокаин — порошок белого цвета.

СПАСАТЕЛЬНЫЙ КРУГ

Медицина при запущенных случаях наркомании практически бессильна. В диспансерах в основном снимают ломки. Причем избавление от них происходит путем приема других препаратов. Бесплатное лечение малоэффективно. А сильные процедуры стоят от миллиона рублей и выше.

Можно обратиться в общественные организации. В Москве, например, существует сообщество анонимных наркоманов (АН).

Его предшественник был образован в июле 1953 в Южной Калифорнии (США). АН быстро расширялось, создавая свои отделения в других регионах Северной Америки. В 1972 году была создана Всемирная штаб-квартира в Лос-Анджелесе. Основное условие для того, чтобы быть членом сообщества — самостоятельное желание прекратить употребление наркотиков. Для вступления в АН нет никаких препятствий. Нет вступительных взносов, не подписываются никакие обязательства. АН не связана ни с какой политической, религиозной или правоохранительной организацей и не находится ни под чьим наблюдением. Единственная цель АН — помочь тем, кто уже не в силах выбраться самостоятельно.

Лена ДМИТРИЕВА, Валерий ИВАНОВ

Телефоны в Москве (лечение наркомании):

Фонд спасения детей и подростков от алкоголизма и наркомании — 253-35-55, 253-60-03, телефон доверия для детей и подростков — 160-03-63,

Институт клинической наркологии ГНЦ наркологии Минздрава России — 385-07-98,

межрайонный наркологический диспансер вашего района (по справочной 09),

Международная ассоциация по борьбе с наркомафией и наркобизнесом — 207-02-54,

молодежный телефон доверия — 122-32-77,

анонимный центр для подростков по лечению наркомании и алкоголизма — 239-49-06,

наркологическая больница N 17 — 119-58-16, 113-69-11.

наркологическая больница N 19 — 178-27-59.