Что было со мной, что бы-ыло то-о…

Юрий Лоза

Одна из невероятных историй связана с моей учебой в Алма-Атинском университете. Я только-только туда поступил и не явился на первое же комсомольское собрание. Но не потому, что я такой разгильдяй был, а просто я не состоял в могучих рядах комсомола. Меня из них погнали еще в 10-м классе — за то, что я в школе выпускал рукописный литературный журнал, куда однажды написал заметку о вьетнамской войне, довольно смешную, помню. Из-за нее-то меня и исключили из комсомола. Отца потом таскали в райком партии.

Так вот на этом первом комсомольском собрании как раз выбирали комсорга курса, и на следующий день мне сказали, что все проголосовали за… меня. Я не стал их разубеждать ни в чем и рассказывать, что я такой плохой и не комсомолец вовсе. Никто меня в обмане и не заподозрил — невозможно просто было себе представить, что меня выгнали из комсомола. В общем, согласился. Но постарался извлечь из всего этого хоть какую-то выгоду для себя. Не знаю, откуда это у меня проснулся такой подход к делу. Набрав ведомостей, я стал собирать взносы. У меня было 24 подчиненных, рядовых комсомольцев. Обычно наши «партсобрания» я проводил так — закрывал двери на швабру и говорил: «Ребята, или вы сдаете мне взносы на то, что я напишу в ведомости, или мы сядем и будем долго-долго заседать». Всем, естественно, хотелось домой, все торопились, ни у кого не было желания париться в душной комнате непонятно для чего, поэтому все активно и, можно сказать, с радостью сдавали мне по 10 копеек и дружненько разбегались. Ведь 10 копеек — это была не такая огромная сумма даже по тем временам. Да и я не каждый же день собирал, а раз десять в месяц всего.

После этой честной аферы у меня набиралось, соответственно, 2 рубля 40 копеек. Водка в те времена стоила два рубля восемьдесят семь копеек или три шестьдесят девять. Мы с компаньоном брали две бутылочки портвейна на собранные деньги или пива на троих друзей. Я тогда собирал взносы на все, что только мог изобрести: на бездомных собак, на кошек, в помощь мне самому… ведомостей, слава Богу, хватало. Их же все равно никто не читал, никому они на фиг не были нужны.

Так продолжалось полтора года, пока я учился в университете. Я получил 48 взысканий за недостаточно активно проведенную работу, но мне не было стыдно — я же не был комсомольцем. Когда потом я пришел сдавать дела и сказал, наконец, что я не член ВЛКСМ, в нашем комскомитете была жуткая паника. Меня просили не разглашать эту тайну (то есть то, что за полтора года они даже не удосужились проверить, кто комсомолец, а кто нет) и тихо-мирно спрятали все мои ведомости.

Сосо Павлиашвили

Случаев было немало. Расскажу об одном. Это было в Тбилиси. Один раз я выпрыгнул… с третьего этажа. Остался жив и невредим. Мне тогда то ли 16, то ли 17 лет было. За мной милиция гналась. Что-то, кажется, мы там с друзьями натворили. Но все обошлось. Для меня.

Макс Покровский («Ногу свело»)

У меня было валом этих невероятных случаев!

Один раз я бегал на стройке. И решил перепрыгнуть через яму в подвале строящегося дома. Думал, там пустое место, а там была стена. Сами представляете, что со мной потом было, когда я в эту стену…

Олег Нестеров («Мегаполис»)

То, что я научился играть на гитаре, это уже сам по себе невероятный случай. Первым моим творением стала, знаете, какая песня? На текст из журнала «Огонек» за 1956 год — на стихи какого-то китайского поэта! В переводе, естественно. Совершенно идиотский текст, я его даже не помню. И я спел эти стихи на аккорды Владимира Высоцкого. Получилось нечто. Это была моя первая невероятная песня.

Александр Васильев («Сплин»)

Вся моя жизнь — невероятное событие. И я этим просто счастлив.

Андрей Гордеев («Манго-Манго»)

Недавно был совершенно абсурдный случай, когда я перепутал времена в английском языке. В Афинах я взял кофе. Пока его готовили, девушка, которой я за него заплатил, ушла. Я подошел к стойке за своим кофе, стоит парень-бармен, уже новый какой-то. Я говорю ему довольно эмоционально: «Where is my coffee?» («Где мой кофе?») А он мне отвечает: «Спокойно-спокойно, one coffee, two coffee? One hundred coffee, no рroblem, Афины!» («Один кофе, два кофе? Хоть сто кофе, без проблем, мы же в Афинах!») И тут я, забыв все времена на свете, выдаю фразочку: «I buy it» («Я купил это») вместо того, чтобы просто сказать, что я уже заплатил за свой кофе. Тут бармен протянул мне руку: «Congratulation!» («Поздравляю!») Порадовался за меня, что я Афины купил.

Сергей Мазаев («Моральный кодекс»)

Самое невероятное это то, что я вообще начал заниматься музыкой. А начиналось все очень необычно. Пионерскому лагерю, в котором я отдыхал в детстве, срочно потребовался горнист. К нам в отряд прибежала взмыленная вожатая и спросила, кто хочет им быть. Я вызвался. С тех пор я — музыкант. Саксофонист и вокалист по совместительству.

Гарик Сукачев («Неприкасаемые»)

Я однажды видел НЛО. Это было в 1992 году на съемках какого-то фильма, уже не помню какого. Какой-то новый перестроечный фильм (просто жрать нечего было, вот я и снимался). Мы с Димычем Харатьяном в нем играли, кого, тоже не помню. Во время съемок мы плыли на корабле по Средиземному морю. Я вышел на нос… или на корму? Так вот, вышел я на нос корабля, и мне вдруг показалось, что прямо передо мной большая лампочка висит. Потом присмотрелся внимательнее, ночь опять же, море… Я подумал, что-то эта лампочка подозрительно далеко от меня находится. Отошел от носа корабля и увидел, что и свет уходит от меня куда-то в море. И где-то метрах в ста в течение полутора часов эта самая «лампочка» летела прямо-прямо передо мной. Я, естественно, решил, что это и есть НЛО. Вот Дима Харатьян не даст соврать. Потому что потом я его позвал и показал ему это НЛО тоже, чтобы и он убедился. Так ты говоришь, что, может, это шаровая молния или просто глюк? Может, и шаровая… Но не глюк — точно. Я в тот момент был очень трезвый, не употреблял никаких наркотических препаратов и даже на рэйв-дискотеки тогда не ходил (тогда еще их не изобрели), хотя я и сейчас на них не хожу. Так что я был как прозрачное стекло. Это был не глюк. Точно говорю.