Школа ужасов Андрея И

Вы любите мясо? А сырое? А ужастики, в которых все завязано только на мясе, чавкающих и булькающих пузырями лужах крови, раздробленных костях, склизких внутренностях… Все это в полном объеме содержится в одном фильме молодого московского режиссера Андрея И — «Конструктор красного цвета». Этот фильм мало кто может выдержать до конца. После просмотра картины на Ялтинском кинофестивале одного кинорежиссера просто стошнило, а другой, потрясая кулаками, яростно требовал в срочном порядке изолировать режиссера, снявшего это неприкрытое и не щадящее народную психику «мясо».

Но этот самый садист-режиссер живет и здравствует. Кроме того, после первой своей работы он снял еще один фильм, не намного «добрее», чем первый, — «Научная секция пилотов».

Фильмы Андрея И, как и вся его жизнь, не укладываются в нормальные человеческие рамки. Андрей И вообще ненавидит само слово «нормальный». Он не только режиссер, но и математик, археолог, обладатель четвертого дана вида восточных единоборств мэнчудо, член Национальной лиги молодежи, президент Международного фестиваля детского рисунка в Пушкинских горах, и при этом — мистик, шаман, «последний бог Маньчжурии» и по совместительству… председатель общества любителей каннибализма.

Как человек, неравнодушный ко всяким ужастикам по телевизору, но в то же время думающий о психическом здоровье нашего и без того тихопомешанного населения, первым делом я спросила у Андрея И:

— Людей обычно пугают всякими дешевыми ужасами. Но Вы-то их пугаете по-настоящему! Они же, бедные, после ваших фильмов с трясущимися руками уходят! Такое чувство, что к зрителям Вы относитесь как к подопытным кроликам…

— Взгляните на это с другой стороны — человек смотрит фильм, где столько кошмарного, что он все время мучается, временами просто глаза не может поднять от ужаса, и вдруг через час он на экране видит маленькую травинку, абсолютно обычную. И из-за того, что до этого было столько отвратительного, он на эту травинку смотрит, как в первый раз в жизни, и думает: а ведь у меня рядом с домом целый луг с этой красотой! Иногда человек должен прийти к чему-то хорошему и доброму через страх.

— Как Вы снимаете страшные сцены?

— Многие даже боятся заходить на мою съемочную площадку, потому что в эти моменты там действительно неприятно находиться. Игорь Клебанов — великолепный оператор, просто отказался снимать эпизод с отрубленной головой. У нас в «Научной секции пилотов» есть момент, когда спецназовцу раздробило ногу, которая попала в «стрелку». Очень хорошо было просчитано и отснято, как куски мяса и кости вылезают из-под работающей «стрелки», настолько хорошо, что всем стало плохо. Один человек у нас занимался только мясом, то есть просто укладывал его в штанину брюк этого спецназовца, другой — только кровью, то есть все вокруг поливал, третий, установщик трюков, моделировал, как нога вдвигается в «стрелку». И каждый все делал профессионально. А когда все вместе соединилось, они увидели это и сказали: «Бр-р, ну и кошмар!»

— Как известные актеры соглашаются сниматься в ваших фильмах? Например, Лидия Федосеева-Шукшина совсем не похожа на женщину, которая в жизни может кормить пираний живыми тараканами…

— А она талантливый человек, вот и все. Талант — это всегда поиск необычного, нового. Кстати, у актрисы был свой метод общения с тараканами. Она называла их по именам наших политических лидеров, которые ей не нравились, и дело тут же пошло. Она могла спокойно их брать руками и даже к ним потом привыкла. Кстати, эти тараканы сейчас живут у нас дома. Мы их оставили, убивать или выбросить жалко, моя жена Танюша теперь за ними ухаживает. Они нас с ней уже различают. На меня шипят, а на нее нет. Это большие такие тараканы, мадагаскарские. Их у нас четверо. Может, скоро даже приплод будет…

— А с пираньями как было? Эти-то пострашнее…

— Я хотел, чтобы с ними все поострее случилось, но, увы, издержки производства. Нам рыб привезли молодых, поэтому не очень активных, и с ними как раз все было буднично. Все ждали-ждали от них чего-то такого, но… Как-то декорации, оформлявшие аквариум, упали на дно — рыбы почему-то испугались камеры и бросились в одну сторону. Их дрессировщик уехал. Тут возникла пауза — все поняли, что кому-то сейчас придется лезть в этот аквариум руками, чтобы все установить снова. Оператор говорит: «Ну-у, плохо все — надо поднять декорации…» Но он сразу от этой миссии стал отбиваться: «Мне же руки нужны — на клавиши нажимать!» Осветители тоже особого рвения к этому делу не проявили. И мы стали выяснять: кто больше всего в этой ситуации ответственен. Наконец сошлись на том, что рыба — это реквизит. Все тут же посмотрели на реквизитора Сергея Иванова. Тот понял, что бежать некуда, и направился к аквариуму. Все затаили дыхание. Я в этот момент специально посмотрел вокруг: у людей в глазах было ожидание — что будет?! Пираньи все-таки. Сергей все декорации поднял — и все. Спокойствие рыб, скажем так, всех несколько разочаровало.

— Вас считают альтернативным режиссером, не похожим ни на кого. Как же надо строить свой фильм, чтобы его все признали альтернативным?

— Я вообще не думаю, что кино должно быть альтернативным. Альтернативное кино — это просто путь к тому, чтобы тебя заметили. Я не за такие работы, а за индивидуальные. В идеале каждый режиссер должен быть жанром. Например, существует жанр «Георгий Данелия».

— Вы являетесь председателем общества любителей каннибализма. Чем занимается ваше общество?

— Безусловно, это разговор не для прессы. У нас существует график — раз в неделю мы обязаны съесть по человеку… Это знаете, как дежурство в общежитии на лестничной площадке. У нас тоже в каждом районе есть свои ячейки, которые периодически собираются. Я, как глава общества, обязан посещать эти трапезы.

— Откуда Вы берете, м-м-м, свои деликатесы?

— А просто на улицах. В основном, конечно, мы кушаем пожилых людей, ведь все-таки надо смотреть в будущее, поэтому и выбираем наименее ценных для завтрашнего дня. Молодежи-то еще расти и расти, развиваться, так что уж если кого-то есть, то пожилых. Хотя они менее вкусные, конечно. Но приходится — нужно же занимать какую-то гражданскую позицию…

— Почему Вы взяли псевдоним И? Что это означает?

— Китайское слово «и» имеет много переводов. Самое буквальное определение — «первый». Скажем, по-китайски, Петр Первый будет писаться как «Петр И». «Первый» — это только одно из всех значений, всего их около пятидесяти. К тому же это не псевдоним, это моя родовая фамилия.

— Ваше творчество очень необычно. Может, это просто попытка любыми средствами выделиться из толпы?

— Да. И это тоже. Все равно же найдется человек, который так и скажет: «Да это все делается только ради того, чтобы привлечь к себе внимание!»

— И Вам совершенно наплевать, как о Вас говорят, плохо или хорошо?

— Аб-со-лют-но.

АЙГУЛЬ