История с географией

26 августа 1986 года

Уже два месяца, как я закончила МГУ, а работы найти не могу. Выход один — идти учительствовать в школу, хоть нас к этому и не готовили. Завтра пойду в ближайшее РОНО.

27 августа

Небесное создание из отдела образования радостно мне поведало, что вакансий для преподавателей химии нет, зато срочно требуется географ в 704-ю школу. И она готова взять меня хоть сейчас. Оригинально! Я в географии плаваю еще со школы, в университете была лишь пара курсов, как-то связанных с физической географией, а ведь придется вести еще и экономическую! Но выбора нет — соглашаюсь.

Ну вот я и впервые на работе. В школе, только что отремонтированной, еще пустой и гулкой, меня встретили приветливо, выдали ключ от кабинета на четвертом этаже, перечислили классы, в которых мне предстоит преподавать, и совсем не поинтересовались, как я собираюсь это делать.

1 сентября

Школа — это кошмар. К четвертому уроку я отупела от гвалта, дурацких вопросов и бешеной скорости, с которой передвигаются по коридорам рослые «детки». Они полны впечатлений от только что прожитого лета, сгорают желанием поделиться друг с другом новостями, и я здесь явно лишняя. И только розовощекие мальчишки-пятиклассники льют мне бальзам на душу. Они слушают мои байки про великие географические открытия, как волшебные сказки. «Вот это предмет! — восхищенно шепчут они. — Не то, что ботаника». Эх, не соврать бы им чего не так — я ведь об этих открытиях только вчера прочитала. В их же учебнике.

10 сентября

До меня потихоньку начинает доходить кое-что важное. В суматохе первых дней я не заметила, что школа моя — необычная. Например, все стены в вестибюле увешаны и уставлены спортивными трофеями — кубками и медалями, там же красуются фотографии поединков и пьедесталов с чемпионами. На урок может явиться только полкласса и без всякого волнения сообщить мне, что другая половина на сборах. Мое недоумение, высказанное учительнице истории из соседнего кабинета, вызвало у той веселое удивление: «Как, тебя в РОНО не предупредили? Эта школа при ЦСКА, здесь учатся дети-спортсмены. Младшие в основном москвичи, а перспективных ребят постарше тренеры выискивают по всему Союзу и привозят в Москву. Здесь они живут в специальном интернате, совмещают школу с тренировками, сборами, выступлениями. По сути, на учебу времени почти не остается».

В этом я и сама успела убедиться. Восьми-, девятиклассники часто не могут сформулировать простой ответ на простой вопрос. Название урока в тетради пишут с ошибками. И их это совсем не волнует. В интересное же местечко я попала.

25 сентября

Надо что-то делать. Эти талантливые теннисисты, футболисты, фигуристы, как правило, не могут двух слов связать. Как же мне им отметки-то ставить? Пойду на хитрость — буду задавать конкретному ученику к следующему уроку пересказ конкретного текста. И назову это докладом.

Так, кому же первому? Девятый «В», все хоккеисты, затих в ожидании. Пробегаю взглядом по колонке незнакомых фамилий в журнале. И вдруг наталкиваюсь на одну с детства известную. Сколько себя помню, у моей бабушки висят на стене большие часы с боем. Фирмы «Павел Буре».

— Буре Павел, — объявляю я.

Поднимается парень с очаровательной, немного смущенной улыбкой. У остальных — вздох облегчения.

— Подойдешь ко мне после урока, я покажу тебе, где взять материал…

Доклад у него вышел очень приличный, я даже не ожидала.

18 октября

Вообще-то работать здесь не так уж сложно. С дисциплиной на уроках почти никогда нет проблем. Все сидят тихо, время от времени поглядывая на дорогие хронометры. «Доклады» аккуратно докладывают. Отметками не очень интересуются, обычно удовлетворены тройками. Железное условие тренеров — чтобы не было жалоб и двоек в дневнике — выполняется. Но несмотря на это, многим учителям не нравится: «Труд наш не нужен, нет у нас учеников, одна формальность. Вот и пытаемся расшевелить их хоть как-нибудь».

Думаю — ну, география моя им неинтересна, ладно. Но что-то другое должно их зацепить. Завожу на уроке разговор о тренировках. Оживляются. Несколько человек сразу пытаются посвятить меня в секреты стратегии и тактики хоккейного боя. Я не понимаю. Один выходит к доске, мелом рисует ворота, всякие там зоны, стрелками — куда движется он, а куда Витек. Объяснение наполовину состоит из неизвестных мне терминов, а все остальные слова — «это», «ну», «короче», «я его сделал».

Звонок. Мы прекрасно провели время, но я так и не усвоила азов игры.

— А вы приходите к нам на тренировку, сами все увидите!

20 октября

Вместе с Лейлой-историчкой идем на стадион ЦСКА, благо он неподалеку. Болтаем в ожидании начала тренировки. Мы с ней ровесницы, детей у нас пока нет, и мы дружно сходимся в недоумении по поводу родителей, отдающих своих чад в большой спорт. Ведь цена всем этим успехам и наградам непомерна. Мы уже так много знаем о ней. Больные суставы, поврежденные позвоночники, мениски, нервные истощения у детей 12 — 16 лет от непрерывных изматывающих тренировок, недосыпаний и стрессов. А ведь существуют еще и травмы. И что еще хуже — черная зависть, желание навредить более удачливому и любым способом вырваться вперед. Тут спорт уже не стоит на страже здоровья, тут он превращается в шоу-бизнес, и цель его — не гармоничное развитие, а успех и деньги. Грустно это, господа.

Но вот на лед выкатывают наши мальчишки. Хоккейные щитки, надетые под форму, превратили их в плечистых великанов. Обернулись, увидели нас, помахали клюшками. Свисток тренера — и мы уже забыты. Они работают.

13 ноября

Сегодня — расширенный педсовет. Будут присутствовать тренеры. Случай особый, стоит вопрос об отчислении из школы троих восьмиклассников-футболистов. Причина — неуспеваемость, срыв уроков, прогулы.

Народу собралось много, сидели тесно. Рядом со мной устроился высокий мужчина в военной форме. На погонах — большие звезды. Сдержанный, лицо умное. Батюшки, да лицо-то знакомое. Даже мне, человеку от спорта совсем далекому, известно — это Владислав Третьяк, вратарь-легенда. Он взял слово последним, убеждал оставить ребят в школе, не рушить их спортивной карьеры, не губить таланта. Меня он, во всяком случае, убедил, хоть мне и самой приходилось воевать с этими парнями. Да я и до этого уже хорошо усвоила — для всех питомцев 704-й нет ничего важнее спорта, и остаться вне его — самая большая трагедия в жизни.

Большинство учителей проголосовало против отчисления.

19 декабря

Хоть мне и приходится вести уроки в 12 разных классах, я уже присмотрелась к лицам, многих запомнила по имени. Знаю, что приклеили мне прозвище Сова. Могу утешаться, что птичка эта — символ мудрости.

Обнаруживаю как-то на уроке совершенно незнакомую невысокую девочку. «Как твоя фамилия?» — спрашиваю. «Катя Гордеева», — удивленно отвечает она и как-то странно на меня смотрит. Ах, да, догадываюсь, это та Гордеева, против фамилии которой я привычно ставлю в журнале «с» (сборы). Начинаю урок, а про себя думаю — чего она от меня ждала? Потом мне объяснили. Я не узнала чемпионку мира по фигурному катанию.

1 марта 1987 года

Рассказывала девятому «Б» о Японии. Как у них там, в загнивающем капитализме, с экологией плохо. Мол, любимое дерево японцев, вишня-сакура, не успевает расцвести в Токио, как лепестки покрываются налетом копоти. Это я в пособии для учителей прочитала. И вдруг — вопрос с места:

— А вы там были?

— Нет,- теряюсь я.

— А мы были — на соревнованиях. Нормальная у них вишня!

Светлана БАРЫШЕВА