Вечер трудного дня, или Хождение по мукам

- Интересно - что лучше: повеситься, утопиться или застрелиться, - как-то вечером задумчиво промолвил мой друг Макс, буравя после пятидесятой чашки чая взглядом пепельницу.

Такие речи в его устах - катастрофа. Если я врюхиваюсь в неприятности по воле случая, то Макс занимается этим со знанием дела. Но в ту неделю он превзошел себя.

- Пойдем, по городу прошвырнемся, а? - вдруг предложил Максик. С энтузиазмом так предложил. - Что-то совсем худо мне - проветриться бы. День был какой-то чумовой: с утра - бокс в метро, потом - процессор докатился, ксерокс выпендривался, а когда я по нему стукнул, так и вообще заглох, приятель на кучу бабок влетел, народ как с цепи сорвался, и в качестве достойного завершения дня - совещание, после которого я стал злым, как электрический скат. Пошли на поиск положительных эмоций!

Облачившись в непромокаемые, непрожигаемые и непробиваемые куртки-аляски, мы вышли из здания редакции и отправились бродяжничать по центру Москвы. Шел мелкий снежок. Было девять часов двадцать три минуты вечера.

В двадцать четыре минуты путь нам преградил безграничный по своей протяженности товарняк. Он помаялся по рельсам без дела минуты три, потом деловито набрал скорость и рванул вперед. Мимо нас промчался "проходной" вагон с лесенкой, но мы не обратили внимания - поезд сейчас проедет, так что без нее обойдемся. Но поезд не проехал. Он резко затормозил, подумал и двинулся обратно. Мы стояли, положив руки в карманы, и молча взирали на это свинство. Наконец, Макс не выдержал и на пятом заезде испытывающего наше терпение состава ухватился за ручки лестницы, подтянулся и прыгнул на "площадку". После чего протянул руку мне.

Надо сказать, что я - резкая противница подобных действий. Один коллега из нашего корпуса запрыгнул вот так на поезд, а он возьми, да и набери скорость, и увези парня в ближнее Подмосковье. Сама я, перебегая в Сухуми через тамбур пассажирского поезда, тоже чуть не усвистала в Баку... Однако в этот раз нам почти повезло. Мы спрыгнули, и на нас тут же набросились местные собаки.

Мое счастье, что Макс с собаками общаться умеет - даже с такими дикими. Зато с кем не умеет, так это с охранкой в супермаркетах. В этом я убедилась, когда мы зашли в супермаркет у метро "Дмитровская", дабы купить какого-нибудь пива и каких-нибудь соков.

- Сумки сдайте! - процедил хмурый шлагбаум.

- В них важные документы, - процедил хмурый Макс и отодвинул хмурого шлагмаума.

- Сдайте сумки! - взвился шлагбаум. - Иначе не пройдете.

- Макс, - не выдержала я. - Давай сдадим сумки, вызовем менеджера и скажем ему, что потенциальных покупателей крупной партии ананасов почему-то не пускают в магазин. Менеджер этому парню такое увольнение устроит, что чертям тошно станет!

- Идите, - пропустил совсем охмуревший шлагбаум и махнул телефоном.

Мы прошли. Два шага. После чего нас остановил такой же нервный парень с такой же телефонной трубкой.

- Сдайте сумку!

- На кой ляд она вам, моя сумка?! - не выдержал Макс.

- Мы предыдущему парню с радиоудлинителем уже все объяснили, - проскрипела я. - И про менеджера вашего, и про...

- Это радиотелефон! - возмутился нервный парень, потрясая трубкой.

- Нет, дражайший, - понесло меня. - Это - радиоудлинитель, вас этому, видимо, в школе не учили, поэтому вы стали такой умный, что смогли только побрить вашу голову и устроиться сюда работать "шестеркой"...

Здесь мы развернулись, взяли с полки пиво и джин-тоник и направились к выходу. Но тут к нам подошла местная девица и угрожающе провозгласила:

- Вот вам корзинки!

- Зачем? - одновременно спросили я с банкой джин-тоника и Макс с банкой пива.

- Возьмите! - сквозь зубы прошипела она. - У нас так принято!

- А сапоги и шубы с клиентов снимать у вас не принято? - вздохнул Макс и поставил девочку с корзинками к стенке.

Мы заплатили за покупки и двинулись к метро.

Там какой-то бешеный турникет с недоумением оглядел наши проездные и наотрез отказался нас пропускать.

Эскалатор остановился как раз в тот момент, когда я популярно объясняла наскочившему на меня мужику, что он отдавил мне ногу.

Мы появились на платформе как раз тогда, когда подошел поезд. Загрузились и только после того, как двери захлопнулись, поняли, что зря это сделали. Перед нами кучковалась компания парней, которые курили прямо в вагоне и палили первые попавшиеся предметы зажигалками. Пересев на другой поезд, мы поняли, что опять зря это сделали, потому что как только он тронулся, в соседнем вагоне орава футбольних болельщиков, ухватившись руками за перила, стала раскачивать вагон и скандировать: "Спартак" - чемпион!" Можно подумать, с ними кто-то спорил. Третий поезд оказался гораздо спокойнее - только один не совсем трезвый человечина испускал слезные вопли по поводу того, что "Я устретил уас...".

- Прочитал бы кто-нибудь письмо Татьяны к Онегину "Я вам пишу...", - плюхнулся на сиденье Макс. - Или, на худой конец, письмо Онегина к Татьяне "Вы мне уже писали...".

Мы выметнулись из метро и пошли по Тверской.

- Судя по тому, как весело складывается день, нам сейчас было бы неплохо ограбить банк! - сказала я.

- Было бы неплохо, - вторил мне Макс.

- На крупную сумму! - предостерегла я.

- На крупную сумму! - согласился Макс.

Я внимательно посмотрела на него.

- Ну пошли, что ли? - поторопил Макс. - Банки-то уже закрываются.

- Зато кинотеатры открыты.

- Да какая у них выручка, Боже ты мой? - махнул рукой Макс. - Два рубля двадцать копеек.

- Ты все об одном, - вздохнула я. - Я не на предмет взятия кассы, а на предмет просмотра фильма. По крайней мере, там нас никто доставать не будет.

Я была права на все сто восемьдесят градусов.

Первое, что с нас стребовали в кинотеатре "Пушкинский", пропустив через ворота металлодетектора, - сдать сумку с продуктами.

- А если я не хочу сдавать?

- Мы вас не пропустим!

- А если я деньги за билет уже заплатил?

- Все равно не пропустим! У нас такие правила. После сеанса получите ваши йогурты обратно.

- Правда?! - изгалился Макс. - Ну большое вам спасибо!!!

Мы отдали его сумку в так называемую камеру хранения и прошли в зал. Те полтора часа, что мы смотрели фильм, мы думали только об одном - как бы не забыть сумку Макса. После сеанса мы поднялись со своих сидений и пошли по направлению к дверям, ведущим в холл. Путь нам преградила туповатая на вид стервозная особа, которая, видимо, считала, что раз на ней надет розовый костюм, который ей не идет, то ей все можно.

- Куда это вы? - нелюбезно поинтересовалась она, смешно изображая высокомерность.

- За вещами, оставленными в камере хранения в вашем холле, - объяснили мы.

- На улицу, - совершенно по-хамски махнула она рукой в сторону выхода, - обойдете здание, войдете с главного входа, заберете свои вещи.

- А здесь нельзя выйти? - не поняла я. - И сделать три шажка к камере хранения?

- Здесь?! - надменно подняла брови дама, что сделало ее очень похожей на Квазимодо. - Нельзя! Здесь после конца фильма вход в ночной клуб и стриптиз-холл.

- Слушай, Сафка, пошли отсюда, смотри, ведь сейчас цапнет, а вдруг она бешеная? По-моему, она решила, что мы на стриптиз бесплатно хотим пробраться. - громким шепотом высказался Макс и поспешно отскочил от Квазимоды. Мы пошли к двери. Я опасливо поглядывала на чересчур спокойного Макса. Если он так выглядит, значит, у него просыпается желание сомкнуть свои пальцы на шее у охранников этого "Пушкинского", которые вели себя совершенно достойно званию хамо сапиенса - их словарь нуждался в значительной чистке и доработке. Связываться с подобными ничтожествами не хотелось, о чем я им и сказала напоследок. Макс был более лаконичен. Он захлопнул перед кем-то из них дверь и, накинув на голову капюшон, сказал знаменитую фразу:

- Мы вчера котов душили-душили... душили-душили... душили...

И мы стали хохотать. Так дошли до парадного подъезда и постучались в одну из дверей. Охранник открыл дверь и сказал:

- Метр пройдите, там открыто.

- Чего?! - обалдели мы. - Может, мы в эту дверь пройдем, раз уж вы открыли.

- Здесь не положено!

Просто счастье, что я успела крикнуть:

- Макс, статья 107 УК РФ - от трех лет за убийство в состоянии аффекта!

Макс замер, затем прошел метр, открыл дверь, предъявил жетон, взял сумку и вышел на улицу. Все это происходило без слов. А когда Макс вот так молчит, окружающим хочется повеситься самим. Он хлопнул дверью. И направился ко мне. В это время я соорудила снежок диаметром сантиметров в пятнадцать. И как последний жест уходящему дню - размахнувшись, запустила им в злополучную дверь.

Но это был не последний жест. Заворачивая за угол в подземном переходе, я налетела на милиционера и зацепилась сумкой за ствол его автомата. Вот же ж бредятина! Ну нацепи ты его так, чтоб за него не задевали мирные граждане! Ведь так и очередь заделать недолго - нужно только за что-нибудь другое зацепиться...

Доехав до моей станции, в первом часу ночи мы вытряхнулись на улицу и не спеша пошли к дому. Все еще шел мелкий снежок, поэтому мы шли, набросив на наши разгоряченные головы капюшоны. По мостовой проехалась патрульная машина и, завернув на нашу дорожку, притормозила.

- Сейчас нас тормознут, - мрачно пошутила я.

Макс очень странно на меня посмотрел и ничего не сказал. Однако наши физиономии, очевидно, были озарены слишком зверским выражением. Потому что как только мы приблизились к машине на три метра, из нее вышли трое в полной боевой выкладке, обступили нас со всех сторон и сказали:

- Ваши документы!

Памятуя о событиях прошедшего дня, мы не стали возмущаться по поводу того, что перво-наперво ребята должны были представиться. Мы молча извлекли из карманов документы, сбросили с лиц капюшоны. Менторы внимательно изучили наши удостоверения, отдали честь и произнесли гениальную речь:

- Счастливо!

С этим словом они сели в машину. Машина развернулась на месте и рванула в снежный туман. А мы стояли на дорожке и смотрели ей вслед. Странный вопрос вертелся в нашем разгоряченном сознании. Пока, наконец, достав сигарету, Макс его не сформулировал:

- Слушай, сегодня не первое апреля? Может быть, нас просто разыгрывали?!

САФФИ